---

history: Гюго все описал до меня, а потому мне не хотелось бы изобретать велосипед.

Между этими людьми пылкого сердца и убежденного разума был один скептик. Как попал он в их среду? Скептика этого звали Грантером, он имел обыкновение подписываться ребусом, ставя вместо фамилии букву Р в степени 2. К обучению он относился так же как некоторые его товарищи.

Впрочем, он принадлежал к числу студентов, приобретавших за время прохождения курса в Париже обширнейшие познания. Так, он твердо усвоил, что кафе "Лемблен" славится наилучшим кофе, кафе "Вольтер" - наилучшим бильярдом, "Эрмитаж" на бульваре Мен - прекрасными оладьями и приятнейшими девицами, что у тетушки Саге великолепно жарят цыплят, у Кюветной заставы подают чудесную рыбу по-флотски, а у заставы Боев можно получить недурное белое винцо. Словом, он знал все хорошие местечки. Кроме того, он был тонким знатоком правил ножной борьбы, опытным фехтовальщиком и умел немного танцевать, ко всему прочему был не дурак выпить.

Такие слова, как: права народа, права человека, общественный договор, французская революция, республика, демократия, человечество, цивилизация, религия, прогресс - представлялись Грантеру чуть ли не бессмыслицей. Он посмеивался над ними. Ко всему на свете он относился иронически. Любимый афоризм у него был: "В жизни достоверно одно - стакан вина". Распятье на его языке называлось "виселицей, которой здорово повезло". Бабник, игрок, гуляка, вечно пьяный, он напевал себе под нос: "Люблю я красоток, люблю я вино!" на мотив "Да здравствует Генрих 4", чем очень досаждал нашим юным мечтателям.

Впрочем, у этого скептика был предмет фанатического увлечения: не идея, не догма, не наука, не искусство, но человек: а именно Анжольрас. Грантер восхищался им, любил его, благоговел перед ним. Чем же покорил его Анжольрас? Своими воззрениями? Нет. Своим характером. Подобные случаи наблюдаются часто. Тяготение скептика к верующему так же в порядке вещей, как существование закона взаимодополняемости цветов. Нас всегда влечет то, чего не достает нам самим. Никто не любит дневной свет больше слепца. Грантеру, в котором копошились сомнения, доставляло радость видеть, как в Анжольрасе парит вера. Анжольрас был ему необходим. Он не отдавал себе в этом отчет и не доискивался причин, но целомудренная, стойкая, прямая, суровая, искренняя натура Анжольраса пленяла его. К этому необходимо добавить, что сам он представлял собою сочетание двух, казалось бы, несовместимых элементов. Он был насмешлив и вместе с тем сердечен. При всем своем равнодушии он умел любить. Ум его обходился без веры, но сердце не могло обойтись без привязанности.

Грантер, подлинный сателлит Анжольраса, дневал и ночевал в кружке молодежи. Там он жил, только там он чувствовал себя хорошо и не отставал от молодых людей ни на шаг.

Верующий, трезвенник, Анжольрас презирал этого скептика и пьяницу. Он снисходительно уделял Грантеру немного жалости. Вечно терпя от суровости Анжольраса, грубо отталкиваемый и отвергаемый, Грантер неизменно возвращался к нему и говорил про него: "Кремень, а не человек!"

Что касается реинкарнации в современном мире, то мне хотелось бы, чтобы Грантер был эмигрировавшей из Франции творческой личностью. Анжольрас будет снимать с ним вместе квартиру в Нью-Йорке.
Тут-то все и завертится.

---

---

p.s: А теперь самое интересное. В принципе, я не буду требовать огромных постов, не буду цербером стоять над вашей душой и просить отписываться раз в день. Главное ведь не количество, а качество. Старайтесь писать грамотно, ибо мое желание играть напрямую зависит от постов партнера, а уж если в них есть грубые ошибки, если они написаны рваным неудобоваримым стилем, то и вдохновение мое пропадет. Вас не должен пугать фандом "Отверженных", вам не следует считать modern AU надругательством над книгой великого Виктора "Все умерли" Гюго. И было бы хорошо, если бы вы шипперили E\R (а так, напомню, обозначается пара Анжольрас\Грантер).

гифка с modern!Грантером для вдохновения

---

Пример вашего поста

Отвращение. Вот, что почувствовал Азазелло, очутившись в идеальном мирке, милостиво предоставленном Мастеру и его вечной возлюбленной. Он не таил своей любви к хаосу во всех его проявлениях, будь то протяжные завывания ветра, безжалостно хлещущий ливень или же равнодушные песчаные бури. Опасность давала ему ложное ощущение опьяняющей жажды жизни, которое ему случалось видеть в глазах своих многочисленных жертв в кровавых схватках. Ведь не всегда Азазелло убивал с помощью легкого нажатия на курок. В его руках побывали сотни видов оружия, и алебарды повиновались ему так же охотно, как кавалерийские сабли. В последнее время, правда, у него было не так уж много возможностей устроить милый его давно не бьющемуся сердцу геноцид, но Азазелло не горевал.
Он пересек каменистый мшистый мостик и приложил ладонь ко лбу, всматриваясь в очертания дома. Покой давил на демона, ему было невыносимо находиться здесь, в месте где все словно застыло, где ничто не могло нарушить искусственно созданной атмосферы. Уж лучше адские муки, право, лучше страдать, как Тантал, мучиться, как Сизиф, но не прозябать отведенную тебе вечность в этой студенистой реальности, похожей на молочное желе, которое Азазелло, к слову, терпеть не мог. В человеческой пище он не нуждался, но, уж если его голову посещала мысль о том, что хорошо бы чем-нибудь перекусить, он внимательно следил, чтобы в блюде было как можно больше перца да пряностей. Нет ничего хуже безвкусной еды, которую по недоразумению назвали "диетической". Глупая выдумка не самых умных людей.
Демон легко поддел носком лакированного ботинка маленький камешек и пустил его вперед по песчаной дороге, ведущей к дому, увитому виноградом. Не стоило удивляться тому, что в этот крохотный мир, где ручей струился и шептал, где по вечерам зажигались свечи, где порой звучала музыка Шуберта, Азазелло явился не в своем обычном облике. Латы, черный развевающийся плащ с бархатным подбоем и сапоги со шпорами были бы неуместны, равно как и карикатурный образ рыжего плута с клыком. Потому одет демон был нарочито просто и непритязательно, словно он решил подстроиться под окружающую его действительность. Серый летний костюм, белая сорочка с расстегнутыми верхними пуговицами, - любой человек на Земле посчитал бы его обыкновенным приезжим, туристом, прибывшим в какую-нибудь жаркую страну, чтобы немного отдохнуть от городской суеты. Не хватало только смешной летней панамы. Правда, тот, кто пожелал бы рассмотреть его поближе, возможно, заметил бы, что глаза у "туриста" больно холодные, а взгляд не выражает ничего, кроме угрюмого равнодушия.
В тот момент, когда костяшки пальцев Азазелло коснулись двери, он поймал себя на мысли, что ему любопытно увидеть Маргариту. Как она изменилась? Затронули ли эту особенную во всех смыслах женщину вообще какие-либо изменения? Он видел ее потухшей от горя и свободной от предрассудков, хохочущей и раскованной, сдержанной и тихой, - какие метаморфозы могли произойти?
Не дождавшись ответа, демон постучался еще раз.
- Да что же такое, - недовольно прогнусавил Азазелло. Ситуация повторялась. Он вновь прибыл с поручением, а его вновь не замечали.

///

history: С биографией вольны делать, что угодно, ведь в каноне нет ничего. Но вот развитие отношений:
После дела Фишера все члены команды разошлись в разные стороны. Артур продолжил работать со снами и в один прекрасный день, его отец подкинул ему работку. Майлс отправился в Италию, чтобы разобраться с картиной. Оказалось, что заказчик желает не просто отличить оригинал от подделки, а воспользоваться дримшэрингом. Конечно, Артур сам не справился бы, поэтому он был вынужден связаться с Юсуфом, который дал координаты Имса. И вот, они вновь работают вместе.

---

---

p.s: Активность в игре, а еще лучше и во флуде. :3

---

Пример вашего поста

Жизни складываются по-разному. И бывают такие мелкие ключевые моменты, которые могут очень поменять ее. Бывает так, когда два человека встречаются и складывают что-то общее. Это и называют семьей. Но как быть тем, кто не может сложить полноценную семью? Таким, как Стивен? И вот уже несколько лет Фитцжеральд после двух стаканов виски размышлял о том, что было бы неплохо завести ребенка. Он растекался мыслями о том, каким этот ребенок будет, мальчик или девочка, как он будет заботиться о нем или ней. Даже имена придумывал. А еще в такие моменты он пугался своей сентиментальности и того, что тема ребенка так может его растрогать. Но это все слова, а теперь про жизнь и судьбы.
В жизни Фитца появилась Эстель. Вот просто вдруг появилась и как-то в ней осталась, хотя, такие молоденькие девочки долго рядом со Стивом не задерживались. Она стала Стиву хорошей поддержкой, верным другом и добротным помощником. К ней всегда можно было обратиться за помощью, а в свою очередь Стиви заботился о ней. Упаси Боже, чтобы Иса поздней ночью куда-то сама пошла. Он приедет с другого конца города и отвезет сам  - ему  не сложно. Если были какие-то проблемы с жильем, то у девушки есть ключи от лофта Стива. Возможно, если бы Фитцжеральд испытывал какое-то влечение к девушкам, то он, девяносто девять и девять десятых процента влюбился бы в Эстель. Ему нравились такие люди, а в связи со своими наклонностями, ему нравились парни такого типа куда больше. Просто он видел в Розье опору. Другое дело, что она ему особо не нужна была, потому что он все-таки взрослый, самостоятельный мужчина. Но даже такому когда-то нужно плечо рядом. Пусть даже это плечо тонко точеное, как у Исы.
И вот каким образом в голове у Фитца поселилась идея, чтобы предложить Эстель стать матерью его ребенка? На самом деле, он долго мусолил эту мысль, с разных сторон обдумывал. Думал, как это будет, как предложить, а вдруг откажется? Почему-то Фитцжеральд чувствовал, как его возраст поджимает, хотя, ему даже еще не было сорока. Но он никак не хотел быть таким дряхло-моложавым отцом. Отец, которому ближе к пятидесяти, а у него первый ребенок вынужден постоянно молодиться, а еще переживать, что над ребенком где-нибудь в школе будут смеяться, что у него не папа, а дедушка. Стивен не хотел такой участи своему отроку. Ближе к пятидесяти можно заводить второго, а то и третьего ребенка, но не первого.
Разговор с Эстель на эту тему прошел, как в тумане. Спросить Стива, что он там говорил – не факт что вспомнит. Главное, что Розье согласилась, вот сколько счастья-то было. Возможно, даже Фитцжеральд радовался больше чем сама девушка. Еще бы, ему не предстояли 9 месяцев беременности и роды. Но он уже точно знал, как будет сдувать пылинки с Исы. Ведь так и было. Наконец мужчина стал меньше работать. Он не позволял себе оставаться на работе на ночь, он уходил не в десять, а в семь, брал полноценные выходные, а так же мог себе позволить сорваться из галереи в любое время, если есть надобность. А Стив хорошо понимал, что в будущем такие надобности будут.
Одно счастье было, когда Иса просто согласилась, а совсем другое, когда они узнали, что девушка все-таки забеременнела. Он подхватил Эстель, стал кружить, расцеловывать в щечки и сам просто светился от радости. Сказал, что в ближайшее время она переедет к нему жить. А если не сейчас, то через 2 месяца он ее даже не спросит. Собственно, пока девушка и не переехала к нему, но Стиви каждый день приезжал к ней. Когда Иса в шутку говорила, что хочет… ну, малину, например, Фитц серьезно находил ягоды и привозил ей. Главное - он делал это без всякого напряжения. Ему нравилось заботиться о девушке, ему это было нужно. Он был готов оберегать ее двадцать четыре часа в сутки, как только мог, да хоть обложить ее мягкими подушками, как хрустальную. А ведь Розье и казалась ему хрустальной. Всегда казалась, а сейчас особенно. Особенно хрустальная.
Время продолжало идти, И Стив не уставал заботиться, а так же с нетерпением ждал первого узи. Еще не скажут, кто это будет, но Фитц очень хотел сына. И почему-то думал, что там, под его ладонью – мальчик. Хотя, в любом случае, он будет счастлив и девочке. Он с улыбкой представлял картину, как будет заплетать косички дочке, потом смотрел на свои руки и спрашивал у Розье, могут ли такие грубые и сильные ладони справиться с девичьими прядями. Гуляя в парке он смотрел на молодые пары с детьми и думал о том, что довольно скоро сам будет гулять со своим ребенком. Вот бывает же такое, когда мужчина так счастлив от того, что у него будет дитя. Стиви вообще был странным, люди искусства они такие. Они чувствительные, но прячут это, а когда дают волю…

А сегодня как раз был долгожданный день. Только вот Стиви умудрился опоздать. Эстель звонила ему уже пять раз, она была в больнице, а Фитц только выскакивал из галереи.
-Флор, ты здорова? Ты помнишь, куда я сейчас иду? Не отвлекай меня! - рявкнул галерист на помощницу, которая так не во время решила подсунуть ему документы.
- Вы совсем помешались, мистер Фитцжеральд, -  тихо вздохнула Флоренс и тут же словила сверкающий взгляд начальника.
-Я посмотрю на тебя, когда ты будешь беременная, - сухо ответил он, накидывая пиджак на плечи и просто метеором вылетая из здания, чуть не кувыркнувшись с крыльца. Он быстро сел в машину, параллельно доставая телефон и набирая Эстель.
-Детка, прости, ты же знаешь, что я выбиваюсь из ряда англичан со своей пунктуальностью. Но я буду уже буквально через десять минут.

Тяжелым грузом что-то обрушилось на грудь. Дышать приходилось тяжело и прерывисто, по крайней мере, ей так казалось. Долгий, наверное, даже без конца, тоннель пролегал вокруг. Но ничего в нем ее не пугало. А все потому, что такими были все сны в последнее время.
Одновременно с грузом, она ощущала абсолютно противоположное – облегчение. В последнее время она опасалась собственных снов, потому, что, как правило, они что-то да значили. Лучше видеть полную пустоту, нежели встретится с очередным сном о будущем. А сны в наше тяжелое время не бывают хорошими. Разбой, страх, месть – все это сливалось в реку. Кровавую реку. Лучше ничего из этого не видеть хотя бы во сне.
В последней попытке оглядеться по сторонам, Кэлен поняла, что ничего не изменилось. Она осталась наедине со своими мыслями и желаниями. Где-то за горизонтом пустоты почудится знакомый голос. Прислушалась. Прислушалась и поняла, что голос женский и еще более знакомый, чем она могла предполагать. Обычно во снах единственную женщину, которую она видела, была ее младшая сестренка. Но на этот раз все было по-другому. Исповедница окликнула голос и услышала эхо. Может быть, Кэлен горит сама с собой? Голос подсознания, как говорят. Нет же, голос ее подсознания на этот раз был иным. Это была Кара… Кэлен невольно задрожала, а сердце забилось более учащенно. Рука потянулась куда-то в пустоту, но ничего не ощутила. Вокруг была по-прежнему глухая стена темного, как смоль тоннеля.
Кара – полная противоположность Исповедницы, более того, она Морд-Сит, которая убила сестру Кэлен, лишала ее единственного самого близкого человека на всем белом свете. Но когда Мать-Исповедница глядела в ее глазах, она не видела злости и желания вновь убивать простых, ни в чем неповинных людей. Вот, что она видела в ее глазах – раскаянье. А еще огонек, он всегда тлеет в глазах Кары. Каждый раз этот огонь проникает все глубже в сердце Амнелл. Кто-то скажет, что она слишком близко все берет к сердцу, слишком сильно читает людей. Но дело в другом… Сама себя не понимая, каждый раз она боялась открыть глаза по утрам, что бы не встретится взглядом с Карой. О чем она вообще думает? Вернее, что она позволяет себе думать? Чувствовать что-то большее чем дружба к Морд-Сит еще более не реально, чем любить к Искателя. Не суждено ей выбрать собственный путь.
Голова завертелась, словно была пьяна от чего-то. Все погружалось в еще более глубокий сон, а тело застыло в том же положении, что было прежде. В таком положении она ощутила странную боль во всем теле, словно стоишь уже целый год и не можешь пошевелиться. В голове еще более ясно слышен голос Кары, вероятно зовущий выбраться из этой темноты, но все же ни единого слова разобрать не получилось.
Огромная капля воды, издавшая громкий хлопок, пролетела мимо нее параллельно земле и пробудила. Смахнув с лица росу или просто воду, сразу понять, не смогла, Кэлен попыталась потереть глаза руками, что бы окончательно прийти в себя. Простилалась странная пелена перед глазами. Такого не было, никогда прежде, не было. Моргнув еще раз она, наконец, смогла видеть. Тот же лес, те же деревья, макушки которых было видно все четче. По всей видимости, скоро намечался рассвет.
Только через несколько секунд она поняла, что находится сама. Практически… За спиной послышался шорох и Кэлен быстро потянулась за кинжалом, который как обычно находился у нее в сапогах. Обернувшись, она увидела единственного человека, и на душе стало, на секунду, спокойнее.  Впрочем, ненадолго.
- Кара, что произошло? – хриплым запинающимся голосом спросила Кэлен. В голову шли только самые отвратительные мысли, и каждая из них сменяла другую в считанные секунды. Лицо исказилось тревогой, и она немного отвернулась, ожидая ответа.

history: Хотел я написать заявку на обычного такого Питера Пэна, которого вместе со всеми благодаря проклятию унесло из Зачарованного Леса в Сторибрук, но сценаристы «Однажды в Сказке» сделали всё по-своему, поэтому будем плясать от этого, ведь я так потрясающе упорот.
Так что будет так:
- Питер может путешествовать между мирами, но в местах, где нет магии, он превращается в тень человеческой формы;
- Похищает детей и уносит их в Неверленд, где держит на острове, не отпуская с него;
- Давний враг Крюка, потому что капитан вместе со своей командой довольно долгое время провёл в Нетинебудет, где, по идее, взрослых быть не должно;
- Питер неоднократно пытался потопить «Весёлого Роджера» вместе со всеми, находящимися на борту;
- Когда в Сторибрук вернулась магия, прилетел туда, где практически тут же столкнулся с Крюком, весьма недовольным такой встречей.

---

---

p.s: думаю, вы уже поняли, что у меня очень своя атмосфера. Поэтому, если вас это не пугает, то приходите смело, я не кусаюсь и с отыгрышами против желания не навязываюсь. :3

---

Пример вашего поста

Киллиан Джонс по праву гордится тем, что может выполнить абсолютно любой заказ, для него не существует никаких препятствий, какие меры предосторожности, о чём вы вообще говорите? Да не смешите! Для того, кто побывал в Неверленде, ни замки, ни сигнализации не могут стать должной преградой, и Киллиан вспоминает страну Нетинебудет с ноткой сентиментальной грусти.
Его заказчики не показывают своих лиц, предпочитая скрываться в полумраке или за масками, и это – хорошая гарантия собственной безопасности, приятное приложение к заоблачно высокой плате, которую бывший пират требует за свои услуги. Киллиан чувствует, как адреналин гонит быстрее кровь по венам, и это чувство для него – лучший наркотик, единственный и навсегда. Что-то изнутри отсвечивает багрянцем, превращая серый день в радостный праздник, на котором всего два гостя – он сам и его заказ, жертва, называйте, как хотите.
В этом мире так легко прижиться. Он оказался здесь десять лет назад, когда его корабль разбился в щепки, верный «Весёлый Роджер», больше никто не пофехтует на твоей палубе и не разобьёт бутылку рома о рулевое колесо, ты был лучшим другом, никогда не подводил, это Киллиан подвёл тебя. Один раз и навсегда, грустно наблюдая, как покачиваются на воде деревяшки и обрывки чёрных парусов. Будь он чуть более сентиментальным, он бы заплакал, но обратитесь за такими сахарными эмоциями к кому-нибудь другому, актрисульке третьесортного театра, например.
Он здесь уже десять лет, за которые успел выработать себе идеальную репутацию, опережающую его не то что на шаг, на десять, скопить приличное состояние, которое Джонс по старой привычке переводил в золотые монеты, пробуя на зуб и чуть щурясь от удовольствия, потому что вот он – его сундук мертвеца. Печально, что мертвецом оказался его собственный корабль.
Он убивает и похищает, прекрасно научившись пользоваться всеми прелестями этого современного мира – оружием, средствами коммуникации, навороченными гаджетами и Мерлин знает, чем ещё. Киллиан по праву считается одним из лучших наёмников во всём мире, но всё-таки специализируется больше не похищениях, ведь нет ничего лучше, чем осознать свою полную и абсолютную власть над другим живым существом. Пьяняще волшебно, как в старой-доброй сказке, где нет счастливого конца.
Крюк внимательно просматривает досье на очередной заказ – актёр театра и кино, совсем молодой, кстати, кому ты уже успел насолить, мальчик с мягким взглядом голубых глаз? Он давно забыл, что такое сострадание или жалость, ведь в этом мире выживает сильнейший, простое правило естественного отбора, неизменное с древности. Чувствовать себя эдаким вершителем судеб было, безусловно, приятно, но Киллиан очень заботится о том, чтобы однажды самому не оказаться убранным с шахматной доски.
Он тщательно собирает сумку, вздыхает и выдыхает уже в комнате актёра. Дело техники, за последние годы вошедшее в привычку, набившее просто оскомину, и Джонс раздражённо трёт плечо – не слишком удачно вписался в поворот в темноте, бывает, но непростительно, ошибка дилетанта, но не профессионала. Крюк ругается сквозь зубы, разглядывая спящего мальчишку, доставая из сумки хлороформ – грубо, зато действенно. Рука почему-то чуть дрожит, и Киллиан смотрит удивлённо сначала на эту предательницу, потом снова на актёра. Чёрт побери, он просто не может.
Он знал, что рано или поздно этот момент настанет. Проснётся почти забытое сострадание или что это там вообще такое, копошится внутри противно, внутренности выворачивая наизнанку. Но он-то предполагал, что это случится при взгляде на какую-нибудь совсем юную и прекрасную девушку, а не на… Ладно, юного и прекрасного Аарона Твейта, за которого он уже забрал половину денег, в холодном металлическом чемодане, небрежно брошенном под сиденье в его пижонской машине.
Неправильно.
Пузырёк с хлороформом с глухим стуком падает на пол.

---

history:
Переписывать маму Ро я не буду. Начнем с того, что Регулус не умер в той пещере с Волдемортом, а провалился в портал и оказался в Бикол Хиллз, по дороге умудрившись потерять волшебную палочку. Через пару недель шериф Стилински арестовал парня за бродяжничество и отправил в участок, куда как раз заглядывал Стайлз, чтобы отнести шерифу обед. Стайлз был единственным, кто почти серьезно отнесся к рассказам парня о том, что тот маг и даже пожалел несчастного аристократа настолько, что уговорил отца приютить Блэка до тех пор, пока не найдется кто-то из родственников, кто мог бы его забрать. Так Регулус оказался в доме шерифа и стал там потихоньку обживаться. И все бы ничего, да только маг все время пытается сварить какое-то сомнительно зелье и один раз даже чуть не сжег дом Стилински, но благо Стайлз вовремя успел остановить неугомонного нового знакомого.

---

---

p.s:
Не пропадайте внезапно и без предупреждения.

Ему отчаянно хотелось проснутся. Открыть глаза и понять, что все это — просто страшный сон. Очень реалистичный, но всего лишь сон. И на самом деле все это время Стайлз лежал в своей кровати, обнимая подушку и ничто не угрожало его жизнь. Но сколько бы раз он не зажмуривал глаза, сколько бы раз не открывал их, в тайне надеясь увидеть свою прикроватную тумбочку, ничего не получалось. В последний раз парень зажмурился, уже не надеясь на чудесное пробуждение, просто не желая видеть, как когтистая рука вырывает ему горло, но все неожиданно прекратилось. Давление тяжелого тела исчезло. Не было никакой чудовищной боли, которой он ждал, кровь не заливала кожу и футболку с рубашкой. Стилински открывает глаза, ощущая теплое, почти ласковое прикосновение к щеке и натыкается на обеспокоенный взгляд Хейла. Это совсем уже ни в какие ворота, но нет времени удивляться. Обо всем этом он обязательно подумает позже, если найдет в себе силы вспомнить все, что здесь было.
-Я в порядке. Осторожно! - на глазах разворачивается драка, а парень не знает, чем помочь. Может только наблюдать, тихо ненавидя себя самого за свою бесполезность. Он может приносить пользу только там, где нужно думать головой, но там где лучше действовать силой от него нет никакого прока.
-Это так только пока ты ее боишься. Если бы у нее было столько сил, сколько у настоящего оборотня, я ни секунды не смог бы удерживать ее когти и клыки далеко от своей шеи. Все бы закончилось сразу же. - тараторит школьник, не зная даже слышит ли его Дерек. Может, это помогает, может, что-то другое, но все заканчивается хорошо. Стайлз облегченно выдыхает и осторожно поднимается, принимая сидячее положение. Уровень адреналина достигает нормы и парень начинает чувствовать боль от царапин на руках. У Стайлза почти что в клочья разодрана рубашка, а руки от запястья до локтя покрыты не слишком глубокими царапинами. Легко отделался. Стилински счастлив уже тому, что все еще жив.
Тело женщины как будто пожирает огонь и мальчишка не может заставить себя отвести взгляд, считая, что должен смотреть. И он смотрит, хотя больше всего хочется зажмурится. Парень будто в каком-то трансе находится, действует на автопилоте и смотрит, как та, что еще несколько минут назад была похожа на маму Дерека превращается в пепел. Ее остекленевшие глаза напоминают ему другие, такие же пустые и мертвые, в которых навеки остался страх и беспокойство — глаза его собственной матери. Это так больно, как будто под ребра сотню ножей засунули, а теперь начали медленно проворачивать по часовой стрелке.
Парень стаскивает с себя то, что осталось от рубашки и самостоятельно превращает ее в тряпки, а потом поднимает и уходит к озеру, оставляя Хейла наедине с собой. Тому нужно дать время прийти в себя хотя бы от части, потому что полностью пережить такое и оставить в прошлом не просто. Стайлз знает с собственного опыта. Стоит ему подойти ближе и вода в озере меняется, из мутной превращается в кристально-чистую, такую, что можно без труда увидеть дно. Стилински кажется, что он слышит, как где-то в реальности чертыхается ведьма и едва улыбается уголками губ. Опускает тряпки в воду, кое как обматывает руки и возвращается обратно, чтобы рухнуть рядом с Дереком почти касаясь его бедра коленом. Пальцы замирают в каких-то миллиметрах от плеча оборотня. Не убьет ли его потом Хейл, как единственного свидетеля своей слабости, чтобы Стилински ненароком не испортил его имидж крутого альфы? Хотя, может, Стайлз и вовсе не выберется от сюда живым, так что не стоило волноваться заранее. Школьник осторожно сжимает чужое плечо, привлекая к себе внимание и неловко улыбается, когда встречается взглядом с Хейлом. Ему самому паршиво, но он не был бы Стайлзом, если бы не пытался подбодрить.
-Как ты? - он спрашивает про все разом. Про моральное состояние, про шею. Нельзя позволить волку опустить руки, это место не будет ждать, пока они подберут сопли и снова будут готовы к следующему выпаду. Нельзя позволить себе опустить руки, потому что следующий спектакль будет для него, для Стайлза. Он знает, чувствует.
Боковым зрением видит уже знакомый молочно-белый туман, появляющийся где-то на горизонте и стремительно приближающийся к ним. В тумане растворяется лабиринт, словно в кислоте. Стилински не боится, потому что знает, что это смена декораций для последующей сцены, не более того. Да и что ему терять? Удар в самое больное место неизбежен и чтобы выбраться ему придется выдержать это. Легче сказать, чем сделать, но попытаться стоило. Может, хотя бы Дерека он вытащит, если уж сам выбраться не сможет.
Когда туман рассеивается, они сидят на твердом полу, а прямо перед носом огромная, закрученная лестница, ведущая наверх.
-Дженим. - доносится сверху мягкий, женский голос. Стайлз даже вздрагивает от того, насколько правдоподобно это звучит и не удерживает нервный смешок, даже сейчас стараясь не падать духом. Только не сейчас.
-Вот, Дерек. Теперь ты знаешь мою самую страшную тайну — мое настоящее имя. Но только попробуй назвать меня так или рассказать кому-то! - старается выглядеть строго, прячет за этим фарсом страх и нервозность. Поднимается на ноги, которые кажутся ватными и отказываются подчинятся. Парень знает, что наверху нет мамы, что это всего лишь очередная ловушка, в которую он не может не пойти. Знает, что, а точнее кто, ждет его там. Он никогда не будет готов к этой встрече, но ему все равно придется взглянуть в глаза тому, чего он боится больше всего на свете. Пожалуй, пожалуйста, пожалуйста, пусть я буду прав на счет выхода от сюда. Школьник подходит к лестнице, неуверенно касается перил, а потом начинает подниматься вверх.
-Ты только не вмешивайся, ладно?  - бросает он через плечо, обращаясь к Дереку. Это его страх и справится с ним на этот раз он должен сам. Потому что только так можно выбраться и перехитрить ведьм, только так можно оказаться в привычном реальном мире. По крайней мере, Стайлз на это надеется. С каждой ступенькой сердце стучит все быстрее и громче. Я справлюсь. Я смогу. Силен ведь не тот, кто ничего не боится, а тот кто может победить свой страх. Черт возьми, если я не прав — я труп. Вдох. Выдох. До ловушки оставалось примерно тридцать ступеней.

Сезон дождей приносит с собой грусть. Это время когда мы можем ещё раз посмотреть назад и подумать о том что мы уже прошли. Если нужно улыбнитесь, тому, что было. А если хотите то плачьте, дождь скроет ваши слезы и смоет вашу грусть по тому, что ушло. И после, вы будете готовы к новой жизни.
Люди собирались в игровой комнате, сейчас это помещение было устлано матрасами. Белые полосатые, они составили одну пеструю картину. И сейчас Йен смотрел на эту картину, но думал не о том, что несколько дней он проведет здесь в тесноте среди людей. Он не переставал думать об Анни. За то время, как она пробудилась, для новой жизни казалось, они не расставались. Он практически всегда был рядом с ней, чтобы поддержать ей и помочь ей. Йену хотелось, чтобы он был тем, кто подаст ей воды. Тем, кого она увидит первым после своего пробуждения. Он словно бы, старался наверстать то время, что она отсутствовала. Но на самом деле он боялся, что она уйдет. Он видел, как иногда она смотрела на Джареда и волна ревности захлестывала его. Она всегда присутствовала в  их отношениях. Но тогда он, конечно, находил этому оправдание. Сейчас он тоже пытался успокоить себя, но сейчас, когда она была так близко и Меланни уже не стояла между ними, он порой не мог удержаться. Пусть он тоже, по привычке смотрел на Меланни, но он всегда знал, что это не его Анни. В то страшное утро, когда Мелани зашла в его комнату, ему было достаточно коснуться её чтобы понять что его любимой, здесь больше нет.
Дай ей время, все наладиться-говорил он, все, откладывая и откладывая разговор. А  о том, что им нужно было поговорить, и обсудить их будущее он понимал. Но сейчас, ему не хотелось начинать разговор, там, где было так много людей. Поэтому он  подошел к Анни. Которая в этот момент разговаривала с Джейми. Для Джейми Ани была все той же, как и для него. Возможно, поэтому он так не ревновал её внимание к брату Меланни.
-Спокойно ночи - сказал он с улыбкой
-Вот и пришел сезон дождей. Помнишь? ты хотела узнать? что мы когда в пустыню приходят дожди. Теперь ты с нами и можешь увидеть это - он сделал знак рукой, ощущая счастье от того что может открыть ей мир. Пусть это и маленький мир, но это был мир рядом с ним. Мир который он хотел предложить.
-Поторапливайтесь- Джеб прошел мимо них, раздавая последние указание, перед общим ночлегом.
-Спокойной ночи- Йен наклонился и поцеловал Анни в щеку, после того поцелуя в лазарете он не хотел торопить события. Ему хотелось дать её время привыкнуть к новому тела. Ему как всегда хотелось уберечь ей от переживаний и тревог. Поэтому он нехотя отпустил её руку и спустился туда, где лежали матрасы

-Я не останусь здесь Санни, я тоже улечу отсюда- словно через сон услышал, что говорил Анни Иен. Ему ещё какое-то время казалось, что это сон пока он не сделал шаг в комнату, где находились Сани Кайл и его Анни.
-Что? - казалось, что его голос отскочил от стен и вернулся  к нему обратно.
-Что ты сказала?- не осознавая своих поступков. ведомой той чудовищной болью что он испытал когда смысл сказанной Анни слов начал доходить до него, он схватил Анни за руки и резко развернул к себе лицом.
-Ты никуда не улетишь, я этого не позволю- забыв о новой гостье, что была в комнате, он кричал, словно собирался достучаться до скрытого сознания инопланетного разума. Сейчас он просто не мог ни о чем думать, кроме того что не сможет жить без неё. Без его страницу, жизнь казалась ему лишенная красок. Она открыла для него новую вселенную, доказав что любое существо достойно любви. А сейчас она говорила о том, что хотела уйти. Иен всегда старался  казаться мягким и спокойным, когда это касалось их гостьи. Но сейчас, он просто не мог ничего с собой поделать, дрожь и злость ко всему, что сейчас окружало его. Всё это заставляло его тело вибрировать.
-Пойдем- рявкнул он, понимая, что если не выйдет сейчас из комнаты, то взорвется от тех эмоций что переполняли его. Но как они старался, он не смог избежать взрыва, его брат встало на его пути. Вчерашний убийца, таких существ как Анни, теперь прижимал к себе маленькое существо с серебряными зрачками.
Урод, ты пытался убить Анни. ты чуть не убил её-накопленная злость выплеснулась и привычный уже к ударам нос Кайла хрустнул. Йен даже не обернулся, он летел вперед туда. Где он мог без свидетелей поговорить с Анни. Там где он мог, забрать назад те слова , что слетали недавно с её языка. Он ещё не знал, что скажет её, но он не хотел, чтобы она улетала и покидала его. Пусть он прекрасно осознавал, почему она так поступает. Но сейчас впервые он был настоящим эгоистом, он хотел оставить Анни себе, и не собирался думать, ни о Меланни или Джейми. И тем более не собирался, думать о чувствах Джареда.
Катитесь вы ко всем чертям- думал он, поворачивая за угол и сталкиваясь, нос к носу с Джаредом.
-Что ты делаешь?-спросил его Джаред и попытался протянуть руку чтобы отобрать у него Анни. Иен не думал, а действовал. Пусть не так давно они договорились, что их игра будет честной. Но сейчас, был не тот момент чтоб думать о правилах. Да и во взгляде Джареда, он прочел страшный ответ на свой немой вопрос, поэтому его ответ был молниеносен. Минута и Джаред согнулся, встретившись с кулаком Иена. Казалось, что все были против него. поэтому он решил поспешить и схватив Анни поднял её на руки, остаток пути он преодолел с ней на руках.
Ещё немного и он оказался в своей комнате, где смог захлопнуть дверь, надеясь, что теперь им ничего и никто не помешает.
-Анни-одновременно зовя и спрашивая , позвал он свою любимую. Ему хотелось найти нужные слова, чтобы она больше произносила этих страшных слов. Что бы больше не было произнесено этих слов ,про расставание. Но слова не шли, у него были лишь одни только эмоции. Поэтому он сел на колени перед кроватью, на которой сейчас сидела Анни. И обнял её за талию, уткнувшись лицом в её живот. Пальцы его, то сжимались то разжимались, он вздыхал  набираясь сил после того пути что успел уже пройти.
-Ани- снова позвал он её. Сейчас он смотрел на неё  снизу вверх, и она казалась ему ещё более беззащитной, чем когда либо.
Как он мог отпустить её? Как сможет жить без него- его пальцы сжимались и разжимались, словно он боялся что Анни ускользнет от него, подобно дымке или сну.

В доме тихо, как и всегда. Главное отличие этого старинного дома, стоящего особняком, как раз тишина, но не гнетущая, нет. Тишина, означающая спокойствие и мир. Наверняка многие не поняли бы и сказали, что она точно не такая: так много плохих событий происходило в самом доме и в его окрестностях, что страшно вспоминать. В первую же ночь их переезда к ним в дом вломился бывший хозяин и изнасиловал маму. А потом она его убила, прямо на кухне. Поперек кухни лежало его жирное тело по спущенными штанами, все в крови. А то пятно на камне на пороге? Это, между прочим, тоже кровь. Помощник шерифа Шелби умер там, эта непроглядная бездушная сволочь, которую сложно было назвать даже человеком. Столько грязных дел он проворачивал, столько вещей прятал. Мама верила ему, думала, что он помогает, но он лишь пользовался ею, Норман всегда это понимал и пытался заставить маму поверить, но она не хотела открывать глаза. Когда правда обнаружилась, было уже слишком поздно. Он убил бы их прямо в доме, несмотря на то, что мама говорила, что они никому не расскажут и сохранят все в тайне, хотя Норман бы точно не стал молчать. Шелби пользовался его матерью и её страхом за семью так долго, что просто должен был заплатить по счетам. Но он едва не убил их, и лишил бы жизни их всех, если бы не Дилан.
Норман отложил ручку в сторону, снял наушники и встал из-за стола. Ему необходимо было поговорить с братом и разъяснить кое-что, потому что Дилан, вероятно, думал, что ничего не изменилось. Для Нормана действительно ничего не изменилось, только вот его брат занимал совсем другую позицию и был уверен, что перетянул Бейтса на себя. Парень вздохнул и оперся руками на стол. Это нужно сделать, нужно, чтобы Дилан все понял.
Забавно, но Норман никогда не считал его братом. То есть, ясно, что у них общая мать, но ничего общего у них больше не было. Сколько Дилану было, когда он ушел? Пятнадцать? Четырнадцать? Бейтс даже не помнил этого. Они никогда не были достаточно близки или просто близки или хотя бы дружны. Они были никем друг другу, никем и оставались, пока он не приехал сюда и не спас их. Пока не начал проявлять такую странную заботу к брату, пока Норман не понял, что Дилан не такой плохой, как он думал, а даже наоборот. В последнее время все кажется не таким, как обычно.
Помотав головой, Норман отнял руки от стола и выпрямился. Нужно сделать это сейчас, пока не поздно, иначе все станет хуже, как необработанная рана начинает гноиться. В конце концов, ничего плохого он не скажет, лишь то, что не переедет вместе с ним в тот дом с видом на океан. Надо просто собраться и сказать это. Собравшись с духом, Норман поворачивается и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь, спускается по лестнице, потому что слышал внизу шаги, почему-то с замиранием сердца ожидая предстоящего разговора. Но ведь ничего плохого он не собирается сказать. Конечно, Дилан огорчится, но не более того. Ему даже лучше будет одному, там, в этом доме. Не надо будет тратить время на младшего брата со своими проблемами.
Массетт обнаруживается на кухне. Дверца холодильника открыта, а сам он разве что не залез внутрь: выискивает там что-то или просто смотрит - сразу не разберешь. Норман останавливается к стола, бездумно пробегаясь по нему пальцами и смотря в спину брата. Ничего страшного. Просто нужно сообщить это, это как зуб вырвать: нужно рвать резко, иначе будет мучительно больно. Но когда Дилан, наконец, поворачивается, парень не может выдавить из себя ни слова, просто смотрит в непонимающие глаза брата. А потом, моргнув пару раз, все же открывает рот.
- Дилан... - снова заминка. Слова просто не хотят выходить, а Норман не хочет огорчать брата. Впрочем, не такое уж это и огорчение: они никогда не общались близко, так что это предложение было, скорее всего, просто знаком вежливости. Всем же будет лучше, если он его отклонит. - Прости, я не перееду с тобой.
Он словно ухнул в пропасть. Конечно, он поступил правильно: бросить маму сейчас значило бы показать себя неблагодарным сыном, последней сволочью, которая не понимает любви и обязанностей.